Лучшие цитаты В.О. Пелевина

«Меняют города, но не меняют колодец. Ничего не утратишь, но и ничего не приобретешь. Уйдешь и придешь, но колодец останется колодцем… Если почти достигнешь воды, но не хватит веревки, и если разобьешь бадью, – несчастье!» – Откуда это? – спросил Дима. – «Книга перемен». – Ты ее что, наизусть знаешь? – Нет, – с некоторым неудовольствием признался Митя. – Просто эта гексаграмма мне пять раз выпадала. – Как интересно. И о чем она? – О колодце. О том, что существует некий колодец, которым можно пользоваться. Точнее, сначала им нельзя пользоваться, потому что на первой позиции в нем нет воды, на второй ее нельзя зачерпнуть, а на третьей ее некому пить. Зато потом все приходит в норму. Если я не путаю. А смысл примерно в том, что мы носим в себе источник всего, что только может быть, но поскольку первая, вторая и третья позиции символизируют недостаточно высокие уровни развития, то на них этот источник еще не доступен.

– Послушай, – сказал он, – жизнь – это театр. Факт известный. Но вот о чем говорят значительно реже, это о том, что в этом театре каждый день идет новая пьеса. Так вот теперь, Петя, я такое ставлю, такое… Он поднял руки над головой и потряс ими в воздухе, словно звеня монетами в невидимом мешке. – Дело даже не в самой пьесе, – сказал он. – Если продолжить это сравнение, раньше кто угодно мог швырнуть из зала на сцену тухлое яйцо, а сейчас со сцены каждый день палят из нагана, а могут и бомбу кинуть. Вот и подумай – кем сейчас лучше быть? Актером или зрителем?

Теперь я понимал, почему умофон показался мне похожим на погребальную ладью. Он и был ладьей, огромной ладьей, где гребли мертвецы. Их набилось там очень много, и чем совершенней становилось устройство, тем больше их собиралось. Но никто не гнал ветхих людей плетью в это жуткое загробье. Молодежь, постиг я, сознательно стремилась на эту призрачную галеру: превратить свою жизнь в цепочку заклинаний, которая обретет мимолетный смысл, лишь сплетаясь с другими похожими цепочками.

Что больше всего нравилось Чжану, так это не бесплатная кормежка и выпивка, не все его особняки и любовницы, а здешний народ, трудящиеся. Они были работящие и скромные, с пониманием, – Чжан мог, например, давить их, сколько хотел, колесами своего огромного черного лимузина, и все, кому случалось быть при этом на улице, отворачивались, зная, что это не их дело, а для них главное – не опоздать на работу.

Кидание понтов, бессмысленных и беспощадных - обычная российская болезнь,.. Это вызвано не пошлостью нашего национального характера, а сочетанием европейской утонченности и азиатского бесправия, в котором самая суть нашей жизни. Кидая понты, русский житель вовсе не хочет показать, что он лучше тех, перед кем выплясывает. Наоборот. Он кричит - «смотрите, я такой же как вы, я тоже достоин счастья, я не хочу, чтобы вы презирали меня за то, что жизнь была со мной так жестока!» Понять это по-настоящему может лишь сострадание.

- Слушай, а почему так говорят - придут, приход? Откуда они вообще приходят? - Это ты меня спрашиваешь? - спросил Володин. - Да хоть тебя, - ответил Шурик. - Я бы сказал, что изнутри приходят, - ответил Володин. - То есть что, они там все время и сидят? - Ну как бы да. Можно и так сказать. И не только они, кстати. У нас внутри - весь кайф в мире. Когда ты что-нибудь глотаешь или колешь, ты просто высвобождаешь какую-то его часть. В наркотике-то кайфа нет, это же просто порошок или вот грибочки... Это как ключик от сейфа. Понимаешь?

Никаких прав ни у кого тут не было никогда и не будет, просто этим, – Наташа кивнула вверх, – валюта нужна. На теннисные ракетки и колготки для жен.

Хочу пояснить одну вещь. Я не могу читать мысли. И никто не может, потому что ничего похожего на отпечатанный текст ни у кого в голове нет. А ту непрекращающуюся мыслительную рябь, которая проходит по уму, мало кто способен заметить даже в себе. Поэтому читать чужие мысли - все равно что разбирать написанное по мутной воде вилами в руке сумасшедшего.

...угадывая за пушистой завесой падающего снега очертания водонапорной башни, похожей на приставленного к городу часового, стерегущего твой покой и заодно тебя самого, чтобы ты случайно не скрылся в собственном будущем, воспользовавшись теплой весенней ночью...

Лежал я себе в одном подвале на Нагорном шоссе. Причем по совершенно личным и очень важным обстоятельствам лежал, в полном мучительном сознании.